18 июня 1901 г. – День рождения великой княжны Анастасии
http://naslednik.cerkov.ru/files/2013/07/434px-Grand_Duchess_Anastasia_Nikolaevna.jpg" data-hcwo-hyperlink-type="link" data-hcwo-hlink-id="594997650">https://hancom.datacloudmail.ru/weboffice/resource/tfsi/FIDPr2QwzowZMxtfhwKdKZJGQXCXkLt7ZMCJ/html/files/1025.jpg" alt="" width="224" height="310" data-hcwo-wrap="inline" data-hcwo-org-width="217px" data-hcwo-org-height="300px" />
18 июня 1901 г. – День рождения великой княжны Анастасии Николаевны Романовой, дочери императора Николая II
Великая княжна Анастасия Николаевна, четвертая дочь императора Николая II и императрицы Александры Федоровны, родилась 5 (18) июня 1901 года в Петергофе.
Царь Николай записал тогда в своём дневнике: «Около 3 часов у Аликс начались сильные боли. В 4 часа я встал и пошёл к себе и оделся. Ровно в 6 утра родилась дочка Анастасия. Всё свершилось при отличных условиях скоро и, слава Богу, без осложнений. Благодаря тому, что всё началось и кончилось, пока все ещё спали, у нас обоих было чувство спокойствия и уединения! После этого засел за писание телеграмм и оповещение родственников во все концы света. К счастью, Аликс чувствует себя хорошо. Малышка весит 11? фунта и рост имеет в 55 см».
Полный титул Анастасии Николаевны звучал как: Её императорское высочество великая княжна российская Анастасия Николаевна Романова. Однако титулом пользовались редко, в официальной речи, называя её по имени и отчеству, а дома звали «маленькой, Настаськой, Настей, кубышкой» — за небольшой рост (157 см.) и кругленькую фигуру, а также «швыбзиком» — за подвижность и неистощимость в изобретении шалостей и проказ.
По воспоминаниям современников, детей императора не баловали роскошью. Анастасия делила комнату со старшей сестрой Марией.
Стены комнаты были серыми, потолок украшен изображениями бабочек. На стенах — иконы и фотографии. Мебель выдержана в белых и зеленых тонах, обстановка простая, почти спартанская, кушетка с вышитыми подушечками, и армейская койка, на которой великая княжна спала круглый год. Эта койка двигалась по комнате, чтобы зимой оказаться в более освещённой и тёплой части комнаты, а летом иногда вытаскивалась даже на балкон, чтобы можно было отдохнуть от духоты и жары. Эту же койку брали с собой на каникулы в Ливадийский дворец, на ней же Великая княжна спала во время сибирской ссылки. Одна большая комната по соседству, разделённая занавеской пополам, служила великим княжнам общим будуаром и ванной.
http://naslednik.cerkov.ru/files/2013/07/855038827.jpg" data-hcwo-hyperlink-type="link" data-hcwo-hlink-id="1260543005">https://hancom.datacloudmail.ru/weboffice/resource/tfsi/FIDPr2QwzowZMxtfhwKdKZJGQXCXkLt7ZMCJ/html/files/1026.jpg" alt="" width="300" height="225" data-hcwo-wrap="inline" data-hcwo-org-height="225px" />
Рано утром девочкам полагалось принимать холодную ванну, вечером — тёплую, в которую добавлялось несколько капель духов, причём Анастасия предпочитала духи Коти с запахом фиалок. Эта традиция сохранилась со времени Императрицы Екатерины I. Когда девочки были малы, ведра с водой носила в ванную прислуга, когда они подросли — это вменялось в обязанность им самим. Ванн было две — первая большая, оставшаяся со времени царствования Императора Николая I (по сохранившейся традиции все, кто мылись в ней, оставляли на бортике свой автограф), другая — меньшего размера — предназначалась для детей.
Воскресений ждали с особенным нетерпением — в этот день великие княжны посещали церковь, а затем детские балы у своей тёти — великой княгини Ольги Александровны. «Девочки наслаждались каждой минутой, вспоминала великая княгиня Ольга Александровна. — Особенно радовалась моя милая крестница Анастасия, поверьте, я до сих пор слышу, как звенит в комнатах её смех. Танцы, музыка, шарады — она погружалась в них с головой»
Как другие дети императора, Анастасия получила домашнее образование. Обучение началось в восьмилетнем возрасте, в программу входили французский, английский и немецкий языки, история, география, закон Божий, естественные науки, рисование, грамматика, арифметика, а также танцы и музыка. Прилежанием в учёбе Анастасия не отличалась, она терпеть не могла грамматику, писала с ужасающими ошибками, а арифметику с детской непосредственностью именовала «свинством». Преподаватель английского языка Сидней Гиббс вспоминал, что однажды она пыталась подкупить его букетом цветов, чтобы повысить оценку, а после его отказа отдала эти цветы учителю русского языка — Петру Васильевичу Петрову.
В основном семья жила в Александровском дворце, занимая только часть из нескольких десятков комнат. Иногда переезжали в Зимний дворец.
В середине июня семья отправлялась в путешествия на императорской яхте «Штандарт», обычно — по финским шхерам, высаживаясь время от времени на острова для коротких экскурсий. Особенно императорской семье полюбилась небольшая бухта, которую окрестили Бухтой Штандарта. В ней устраивали пикники, или играли в теннис на корте, который император устроил собственными руками.
http://naslednik.cerkov.ru/files/2013/07/Анастасия-в-очередной-мимической-сценке.jpg" data-hcwo-hyperlink-type="link" data-hcwo-hlink-id="7077731">https://hancom.datacloudmail.ru/weboffice/resource/tfsi/FIDPr2QwzowZMxtfhwKdKZJGQXCXkLt7ZMCJ/html/files/1027.jpg" alt="" data-hcwo-wrap="inline" data-hcwo-org-height="242px" />
Отдыхали и в Ливадийском дворце. В основных помещениях располагалась императорская семья, в пристройках — несколько придворных, охрана и слуги. Купались в тёплом море, строили крепости и башни из песка, иногда выбирались в город, чтобы покататься на коляске по улицам или посетить магазины. В Петербурге это делать не получалось, так как любое появление царской семьи на людях создавало толчею и ажиотаж.
Бывали иногда в польских поместьях, принадлежащих царской семье, где Царь Николай любил охотиться.
Несмотря на распространившуюся компанию клеветы на Григория Ефимовича Распутина, Анастасия, как и все царские дети, полностью доверяла старцу и делилась с ним своими переживаниями и мыслями.
Великая княгиня Ольга Александровна вспоминала, как однажды в сопровождении царя прошла в детские спальни, где Распутин благословлял одетых в белые ночные сорочки великих княжон на сон грядущий. «Мне показалось, что все дети очень привязаны к нему, — отмечала великая княгиня. — Они испытывали к нему полное доверие».
Анастасия писала Распутину: «Мой любимый, драгоценный, единственный друг. Как мне хочется встретиться с вами снова. Сегодня я видела вас во сне. Я всегда узнаю у мама, когда вы посетите нас в следующий раз, и счастлива, что имею возможность отправить вам это поздравление. Поздравляю вас с Новым годом, и пусть он принесёт вам здоровье и счастье. Я всегда помню о вас, мой дорогой друг, потому что вы всегда были добры ко мне. Я давно не видела вас, но каждый вечер вспоминала вас непременно. Я желаю вам всего самого лучшего. Мама обещает, что когда вы приедете снова, мы обязательно встретимся у Ани. Эта мысль переполняет меня радостью. Ваша Анастасия».
По воспоминаниям современников, вслед за матерью и старшими сёстрами, Анастасия горько рыдала в день объявления войны 1914 года.
http://naslednik.cerkov.ru/files/2013/07/Букет.-Акварельный-рисунок-великой-княжны.png" data-hcwo-hyperlink-type="link" data-hcwo-hlink-id="1833520117">https://hancom.datacloudmail.ru/weboffice/resource/tfsi/FIDPr2QwzowZMxtfhwKdKZJGQXCXkLt7ZMCJ/html/files/1028.png" alt="" width="170" height="258" data-hcwo-wrap="inline" data-hcwo-org-width="198px" data-hcwo-org-height="300px" />
В день четырнадцатилетия по традиции каждая из дочерей императора становилась почётным командиром одного из российских полков. В 1911 году, после её рождения, имя св. Анастасии Узорешительницы в честь княжны получил Каспийский 148-й пехотный полк. Свой полковой праздник он стал отмечать 22 декабря. Полковая церковь была возведена в Петергофе архитектором М.Ф. Вержбицким. В 14 лет младшая дочь императора стала его почётным командиром (полковником), о чём император Николай сделал соответствующую запись в своём дневнике. Отныне полк стал официально именоваться 148-й Каспийский Её императорского высочества великой княжны Анастасии пехотный полк.
Во время войны императрица отдала под госпитальные помещения многие из дворцовых комнат. Старшие сёстры Ольга и Татьяна вместе с матерью стали сёстрами милосердия; Мария и Анастасия, как слишком юные для такой тяжёлой работы, стали патронессами госпиталя. Обе сестры отдавали собственные деньги на закупку лекарств, читали раненым вслух, вязали им вещи, писали под их диктовку письма домой, и по вечерам развлекали телефонными разговорами, шили бельё, готовили бинты и корпию.
«Сегодня я сидела рядом с нашим солдатом и учила его читать, ему это очень нравится, — отмечала Анастасия Николаевна. — Он стал учиться читать и писать здесь, в госпитале. Двое несчастных умерли, а ещё вчера мы сидели рядом с ними»
Мария и Анастасия давали раненым концерты и всеми силами старались отвлечь их от тяжёлых мыслей. Дни напролет они проводили в госпитале, неохотно отрываясь от работы ради уроков. Анастасия до конца своей жизни вспоминала об этих днях: «Мне помнится, как мы давным-давно посещали госпиталь. Надеюсь, все наши раненые в конечном итоге остались живы. Почти всех потом увезли из Царского села. Ты помнишь Луканова? Он был так несчастен, и так любезен одновременно, и всегда играл как ребёнок с нашими браслетами. Его визитная карточка осталась в моем альбоме, но сам альбом, к сожалению, остался в Царском. Сейчас я в спальне, пишу на столе, а на нем стоят фотографии нашего любимого госпиталя. Знаешь, это было чудесное время, когда мы посещали госпиталь. Мы часто вспоминаем об этом, и наших вечерних разговорах по телефону и обо всём прочем…».
По воспоминаниям современников, Анастасия была маленькой и плотной, с русыми с рыжинкой волосами, с большими голубыми глазами, унаследованными от отца. Девочка отличалась лёгким и жизнерадостным характером, любила играть в лапту, в фанты, в серсо, могла часами без устали носиться по дворцу, играя в прятки. Легко лазила по деревьям, и часто из чистого озорства отказывалась спуститься на землю. Она была неистощима на выдумки, к примеру, любила раскрашивать щёки и носы сестёр, брата и молодых фрейлин душистым кармином и клубничным соком. С её лёгкой руки в моду вошло вплетать в волосы цветы и ленты, чем маленькая Анастасия очень гордилась. Была неразлучна со старшей сестрой Марией, обожала брата, и могла часами развлекать его, когда Алексея укладывала в постель очередная болезнь. Анна Вырубова вспоминала, что «Анастасия была словно сделана из ртути, а не из плоти и крови». Однажды, будучи совсем малышкой, трёх или четырёх лет от роду, на званом приёме в Кронштадте она залезла под стол и стала щипать присутствующих за ноги, изображая собаку — за что получила немедленный строгий выговор от отца.
Также она отличалась явным талантом комической актрисы и обожала пародировать и передразнивать окружающих, причём делала это очень талантливо и смешно. Однажды Алексей сказал ей: «Анастасия, тебе нужно представлять в театре, будет очень смешно, поверь!»
На что получил неожиданный ответ, что великая княжна не может выступать в театре, у неё есть другие обязанности.
http://naslednik.cerkov.ru/files/2013/07/Рисунок-великой-княжны-Анастасии.gif" data-hcwo-hyperlink-type="link" data-hcwo-hlink-id="144544931">https://hancom.datacloudmail.ru/weboffice/resource/tfsi/FIDPr2QwzowZMxtfhwKdKZJGQXCXkLt7ZMCJ/html/files/1029.gif" alt="" data-hcwo-wrap="inline" data-hcwo-org-width="215px" data-hcwo-org-height="300px" />
Анастасия очень любила животных. Вначале у неё жил шпиц по имени Швыбзик, с ним также было связано немало забавных и трогательных случаев. Так, великая княжна отказывалась ложиться спать, пока к ней не присоединялась собачка, а однажды, потеряв своего любимца, звала его громким лаем — и преуспела, Швыбзик отыскался под диваном. В 1915 году, когда шпиц умер от инфекции, она была безутешна. Затем у неё жил пёс по имени Джимми.
Она любила рисовать, причём делала это весьма неплохо, с удовольствием играла с братом на гитаре или балалайке, вязала, шила, смотрела кинофильмы, увлекалась модным в то время фотографированием, причём имела собственный фотоальбом, обожала висеть на телефоне, читать или просто валяться в постели. Во время войны стала курить, в чём компанию ей составляли старшие сестры.
Великая княжна не отличалась хорошим здоровьем. С детства она страдала от боли в ступнях — последствие врождённого искривления больших пальцев ног. Имела слабую спину, при том, что всеми силами уклонялась от требуемого для укрепления мышц массажа, прячась от приходящей массажистки в буфет или под кровать. Даже при небольших порезах кровотечение не останавливалось аномально долго, из чего врачи делали вывод, что вслед за матерью Анастасия является носительницей гемофилии.
Она зачитывалась пьесами Шиллера и Гёте, любила Мало и Мольера, Диккенса и Шарлоту Бронте. Хорошо играла на рояле, и охотно исполняла с матерью в четыре руки пьесы Шопена, Грига, Рахманинова и Чайковского.
Преподаватель французского языка Пьер Жильяр так вспоминал о ней: «Она была баловница — недостаток, от которого она исправилась с годами. Очень ленивая, как это бывает иногда с очень способными детьми, она обладала прекрасным произношением французского языка и разыгрывала маленькие театральные сцены с настоящим талантом. Она была так весела и так умела разогнать морщины у всякого, кто был не в духе, что некоторые из окружающих стали, вспоминая прозвище, данное её матери при английском дворе, звать её «Солнечный луч».
9 марта об отстранении отца от власти сообщили детям. Через несколько дней вернулся царь Николай. Провокаторы и жаждущие крови предатели России часто смотрели сквозь прутья ограды, как семья гуляет по парку и иногда встречали её свистом и руганью, так что прогулки пришлось сократить.
22 июня 1917 года во время эпидемии кори решено было побрить девочкам головы, так как волосы у них выпадали из-за стойко державшейся температуры и сильных лекарств. Алексей настоял, чтобы его побрили тоже, и вызвал тем самым крайнее неудовольствие у матери.
Несмотря ни на что, образование детей продолжалось. Обучение возглавил Пьер Жильяр, преподаватель французского; сам император учил детей географии и истории; баронесса Бексгевден взяла на себя уроки английского и музыки; мадемуазель Шнайдер преподавала арифметику; графиня Гендрикова — рисование; доктор Евгений Сергеевич Боткин — русский язык; Александра Федоровна — Закон Божий.
Старшая, Ольга, несмотря на то, что её образование было закончено, часто присутствовала на уроках и много читала, совершенствуясь в том, что было уже усвоено.
http://naslednik.cerkov.ru/files/2013/07/Anastasiaicon-1-.jpg" data-hcwo-hyperlink-type="link" data-hcwo-hlink-id="1981934107">https://hancom.datacloudmail.ru/weboffice/resource/tfsi/FIDPr2QwzowZMxtfhwKdKZJGQXCXkLt7ZMCJ/html/files/1030.jpg" alt="" data-hcwo-wrap="inline" data-hcwo-org-width="198px" data-hcwo-org-height="258px" />
В это время была ещё надежда для семьи бывшего царя уехать за границу; но Английский король Георг V, кузен Царя решил не рисковать и предпочёл принести в жертву царскую семью, вызвав тем самым шок в собственном кабинете министров.
В конечном итоге Временное правительство приняло решение о переводе семьи бывшего царя в Тобольск.
26 августа на пароходе «Русь» императорская семья прибыла в Тобольск. Дом, предназначенный для них, ещё не был окончательно готов, потому первые восемь дней они провели на пароходе.
Наконец под конвоем, императорская семья была доставлена в двухэтажный губернаторский особняк, где им отныне предстояло жить. Девочкам отвели угловую спальню на втором этаже, где они разместились все на тех же армейских койках, захваченных из Александровского дворца. Анастасия дополнительно украсила свой угол любимыми фотографиями и рисунками.
Жизнь в губернаторском особняке была достаточно однообразной; главное развлечение — наблюдать за прохожими из окна. С 9.00 до 11.00 — уроки. Часовой перерыв на прогулку вместе с отцом. Вновь уроки с 12.00 до 13.00. Обед. С 14.00 до 16.00 прогулки и немудрёные развлечения вроде домашних спектаклей, или зимой — катания с собственноручно выстроенной горки. Анастасия, по собственным словам, с увлечением заготавливала дрова и шила. Далее по расписанию следовали вечерняя служба и отход ко сну.
В сентябре им позволили выходить в ближайшую церковь к утренней службе. Опять же, солдаты образовывали живой коридор вплоть до самых церковных дверей. Отношение местных жителей к царской семье было благожелательным, к неудовольствию новых самозваных властей.
Неожиданно Анастасия стала набирать вес, причём процесс шёл достаточно быстрыми темпами, так что даже императрица, беспокоясь, писала подруге: «Анастасия к отчаянию своему растолстела и видом своим в точности напоминает Марию несколько лет назад — такая же огромная талия и короткие ноги… Будем надеяться, с возрастом это пройдет…
https://hancom.datacloudmail.ru/weboffice/resource/tfsi/FIDPr2QwzowZMxtfhwKdKZJGQXCXkLt7ZMCJ/html/files/1031.jpg" alt="Последняя фотография великой княжны Анастасии " data-hcwo-wrap="inline"/>Анастасия писала великой княгине Ксении Александровне: «Эти дни у нас почти всё время солнце, и уже начинает греть, так приятно! Стараемся поэтому больше быть на воздухе. — С горы мы больше не катаемся (хотя она ещё стоит), так как её испортили и прокопали поперёк канаву, для того, чтобы мы не ездили, ну, и пусть; кажется на этом пока успокоились, так как уже давно она многим кажется мозолила глаза. Ужасно глупо и слабо, правда. — Ну, а мы теперь нашли себе новое занятие. Пилим, рубим и колем дрова, это полезно и очень весело работать. Уже выходит довольно хорошо. И этим мы ещё многим помогаем, а нам это развлечение. Чистим ещё дорожки и подъезд, превратились в дворников. — Пока я ещё не обратилась в слона, но это ещё может быть в скором будущем, уж не знаю почему вдруг, может быть мало движений, хотя не знаю. — Извиняюсь за ужасный почерк, что-то рука плохо двигается. Мы все на этой неделе говеем и сами поем у нас дома. Были в церкви, наконец. И причаститься тоже можно будет там. — Ну, а как Вы все поживаете и что поделываете. Особенного у нас ничего нет, что можно написать. Теперь надо кончать, так как сейчас мы пойдем на наш двор, работать и т. п. — Все Тебя крепко обнимают, и я, и всех остальных тоже. Всего хорошего, Тётя душка».
В апреле 1918 года Президиум Всероссийского Центрального исполнительного комитета четвёртого созыва принял решение о переводе бывшего царя в Москву с целью суда над ним. После долгих колебаний, Александра решилась сопровождать мужа, «для помощи» с ней должна была уехать Мария.
Остальные должны были дожидаться их в Тобольске, в обязанности Ольги входило заботиться о больном брате, Татьяны — вести домашнее хозяйство, Анастасии — «всех развлекать». Впрочем, в начале с развлечением обстояло туго, в последнюю ночь перед отъездом никто не сомкнул глаз, и когда наконец утром, к порогу были поданы крестьянские подводы для царя, царицы и сопровождающих, три девочки — «три фигуры в сером» со слезами провожали уезжавших до самых ворот.
В опустевшем доме жизнь продолжалась медленно и печально. Читали друг другу вслух, гуляли. Анастасия по-прежнему качалась на качелях, рисовала и играла с больным братом. По воспоминаниям Глеба Боткина, сына лейб-медика, погибшего вместе с царской семьей, однажды он увидел Анастасию в окне, и поклонился ей, но охрана немедля прогнала его прочь, угрожая стрелять, если он посмеет подойти так близко ещё раз.
3 мая 1918 года стало ясно, что по какой-то причине, отъезд бывшего царя в Москву был отменен и вместо этого Николай, Александра и Мария вынуждены были остановиться в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге, реквизированном новой властью специально для того, чтобы разместить царскую фамилию. В письме, помеченном этой датой, императрица наказывала дочерям «правильно распорядиться медикаментами» — под этим словом подразумевались драгоценности, которые удалось спрятать и захватить с собой. Под руководством старшей сестры Татьяны, Анастасия зашила оставшиеся у неё украшения в корсет платья — при удачном стечении обстоятельств предполагалось за них выкупить себе путь к спасению. 19 мая наконец было решено, что оставшиеся дочери и Алексей, к тому времени достаточно окрепший, присоединятся к родителям и Марии в доме Ипатьева в Екатеринбурге. На следующий день, 20 мая, все четверо сели вновь на пароход «Русь», доставивший их в Тюмень. По воспоминаниям очевидцев, девочек везли в закрытых на ключ каютах, Алексей ехал вместе со своим денщиком по фамилии Нагорный, доступ к ним в каюту был запрещён даже для врача.
22 мая пароход прибыл в Тюмень, и далее на специальном поезде четверых детей доставили в Екатеринбург. Анастасия сохраняла при этом отличное расположение духа, в письме, рассказывающем о поездке, слышатся нотки юмора: «Мой дорогой друг, расскажу тебе, как мы ехали. Мы вышли рано утром, потом сели в поезд и я заснула, а вслед за мной все остальные. Мы все очень устали, потому что не спали до этого целую ночь. Первый день было очень душно и пыльно, и приходилось на каждой станции задергивать занавески, чтобы нас никто не мог видеть. Однажды вечером я выглянула, когда мы остановились у маленького дома, станции там не было, и можно было смотреть наружу. Ко мне подошел маленький мальчик, и попросил: «Дядя, дай газету, если у тебя найдется». Я сказала: «Я не дядя, а тётя, и газеты у меня нет». Я сначала не поняла, почему он решил, что я «дядя», а потом вспомнила, что волосы у меня были коротко острижены и вместе с солдатами, которые нас сопровождали, мы долго смеялись над этой историей. Вообще, в пути было много забавного, и, если будет время, я расскажу тебе о путешествии с начала и до конца. Прощай, не забывай меня. Все тебя целуют. Твоя Анастасия».
23 мая в 9 часов утра поезд прибыл в Екатеринбург. Здесь от детей удалили прибывших вместе с ними преподавателя французского языка Жильяра, матроса Нагорного и фрейлин. К поезду были поданы экипажи и в 11 часов утра Ольга, Татьяна, Анастасия и Алексей были наконец доставлены в дом инженера Ипатьева.
Жизнь в «доме особого назначения» была однообразна, скучна — но не более того. Подъём в 9 часов, завтрак. В 2.30 — обед, в 5 — полуденный чай и ужин в 8. Спать семья ложилась в 10.30 вечера. Анастасия вместе с сёстрами шила, гуляла по саду, играла в карты и читала матери вслух духовные издания. Немного позже девочек обучили печь хлеб, и они с увлечением отдавались этому занятию.
Во вторник 18 июня 1918 года, Анастасия отпраздновала свой последний, 17-й день рождения. Погода в тот день стояла отличная, только к вечеру разразилась небольшая гроза. Цвели сирень и медуница. Девочки испекли хлеб, затем Алексея вывезли в сад, и вся семья присоединилась к нему. В 8 вечера поужинали, сыграли несколько партий в карты. Спать легли в обычное время, в 10.30 вечера.
http://naslednik.cerkov.ru/files/2013/07/220px-Княгия_Анастасия.jpg" data-hcwo-hyperlink-type="link" data-hcwo-hlink-id="388476937">https://hancom.datacloudmail.ru/weboffice/resource/tfsi/FIDPr2QwzowZMxtfhwKdKZJGQXCXkLt7ZMCJ/html/files/1032.jpg" alt="" data-hcwo-wrap="inline" data-hcwo-org-width="114px" data-hcwo-org-height="300px" />
Икона Великой княжны Анастасии
Официально считается, что решение о расстреле царской семьи было окончательно принято Уральским советом 16 июля в связи с возможностью сдачи города белогвардейским войскам и якобы обнаружившемуся заговору о спасении царской семьи.
В ночь с 16 на 17 июля в 23 часа 30 минут два особоуполномоченных от Уралсовета вручили письменный приказ о расстреле командиру отряда охраны П. З. Ермакову и коменданту дома комиссару Чрезвычайной следственной комиссии Я.Я. Юровскому. После краткого спора о способе исполнения казни, царскую семью разбудили и под предлогом возможной перестрелки и опасности быть убитыми рикошетившими от стен пулями, предложили спуститься в угловую полуподвальную комнату.
Согласно «свидетельству» Якова Юровского, Романовы до последнего момента ни о чём не подозревали. В подвал по требованию императрицы были принесены стулья, на которые села она сама и Николай с сыном на руках. Анастасия вместе с сёстрами стояла позади. Сёстры принесли с собой несколько сумочек, Анастасия захватила также любимую собачку Джимми, сопровождавшую её во всё время ссылки.
После зверского убийства в комнате великих княжон был найден последний рисунок, сделанный рукой Анастасии, — качели между двух берёз.
Местом уничтожения царских тел стало урочище «Четыре брата», расположенное в нескольких километрах от деревни Коптяки, недалеко от Екатеринбурга. Одна из его ям была выбрана командой Юровского для захоронения останков царской семьи и слуг.
Удержать место в секрете не удалось с самого начала, ввиду того, что буквально рядом с урочищем проходила дорога на Екатеринбург, рано утром процессию видела крестьянка села Коптяки Наталья Зыкова, и затем ещё несколько человек. Красноармейцы, угрожая оружием, прогнали их прочь.
Позднее, в тот же день на урочище были слышны взрывы гранат. Заинтересованные странным происшествием, местные жители, спустя несколько дней, когда оцепление уже было снято, пришли в урочище и сумели обнаружить несколько ценностей (как видно принадлежавших царской семье) в спешке не замеченных палачами.
С 23 мая по 17 июня 1919 года следователь Соколов вёл разведку местности и опрос жителей деревни. С 6 июня по 10 июля по приказу адмирала Колчака начались раскопки Ганиной ямы, которые были прерваны из-за отступления белых из города.
По благословению архиепископа Мелхиседека 7 июля в урочище был установлен Поклонный крест. 17 июля 1992 года прошёл первый архиерейский крестный ход к месту захоронения останков царской семьи.
В 2000 году решение о канонизации Царской Семьи приняла Русская Православная Церковь. В том же году по благословению патриарха было начато строительство мужского монастыря в урочище Ганина яма.
21 октября 2000 года Высокопреосвященнейший Викентий, архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский, заложил первый камень в основание будущей церкви в честь святых Царственных Страстотерпцев. Всего было построено семь храмов – по числу членов Царской семьи.
Русский поэт Н.С. Гумилёв, будучи во время Первой мировой войны прапорщиком российской армии и, находясь в 1916 году в Царскосельском лазарете, посвятил великой княжне Анастасии Николаевне ко дню рождения следующее стихотворение:
Сегодня день Анастасии,
И мы хотим, чтоб через нас
Любовь и ласка всей России
К Вам благодарно донеслась.
Какая радость нам поздравить
Вас, лучший образ наших снов,
И подпись скромную поставить
Внизу приветственных стихов.
Забыв о том, что накануне
Мы были в яростных боях,
Мы праздник пятого июня
В своих отпразднуем сердцах.
И мы уносим к новой сече
Восторгом полные сердца,
Припоминая наши встречи
Средь царскосельского дворца.
(по материалам naslednik.cerkov.ru)