Хорошо ли учились Царские дети? О школьных занятиях Великих княжон и Цесаревича Алексея
В Императорских семьях образование детей долгие годы строилось по принципу семейного обучения. В младенческом возрасте ребенок находился на попечении нянь и воспитателей, а когда наступало время учиться, во Дворец приглашали человека, который выполнял обязанности учителя «начальных классов». Так, наставником будущего Императора Александра II был известный поэт, автор гимна «Боже, Царя храни» Василий Жуковский (1783–1852).
К обучению детей в Царской семье всегда подходили индивидуально, учитывая особенности развития и способности каждого ребенка. Разной могла быть и программа занятий. Например, дядя Императора Николая II, Великий князь Сергей Александрович, окончил программу начальной школы, когда ему не исполнилось и 9 лет. Однако общие черты «школьного курса» обучения, который затем плавно переходил в программу Высшей школы, были почти неизменными с 1850-х гг.
Традиционным было и то, что Августейшие родители обычно не были вовлечены в процесс обучения и воспитания. Но в семье Императора Николая II учебный процесс претерпел серьезные изменения. Императрица Александра Федоровна с большим вниманием относилась к воспитанию и образованию всех своих детей. Сохранились воспоминания учителя Царских детей, швейцарца Пьера Жильяра (фр. Pierre Gilliard) (1879-1962), приглашенного для обучения Великой княжны Ольги французскому языку. Там он с удивлением отмечает, что на первое занятие с его подопечной пришла мать и сидела с ними до конца урока.
«Урок начинается; я озадачен; меня стесняет сама простота положения, которое я иначе себе воображал. Императрица не упускает ни одного моего слова; у меня совершенно ясное чувство, что это не урок, который я даю, а экзамен, которому я подвергаюсь, - писал он. – В течение следующих недель Императрица регулярно присутствовала на уроках детей, видимо интересуясь ими. Ей часто приходилось, когда ее дочери оставляли нас, обсуждать со мною приемы и методы преподавания живых языков, и я всегда поражался здравым смыслом и проницательностью ее суждений».
Но такое неожиданное испытание, которому, надо думать, подвергала Государыня всех новых учителей, не стало препятствием для их общения – наоборот, закладывало основу их близким и доверительным отношениям. Известно, что Пьер Жильяр, как и его коллега, учитель английского языка Чарльз Сидней Гиббс (англ. Charles Sydney Gibbes) (1876-1963) не покинули Царскую семью в трудную минуту ее жизни, а последовали за ней в Тобольскую ссылку, исполняя и там свои обязанности, даже не получая за это вознаграждения.
«…Я особо полагаю себя обязанным, – отмечал следователь по делу об убийстве Царской семьи Н.А. Соколов, – отметить высокую степень личного благородства и глубочайшую преданность Русскому Царю и Его Семье двух лиц: воспитателя Наследника Цесаревича швейцарца Жильяра и преподавателя английского языка Детям англичанина Гиббса. Неоднократно подвергая жизнь свою риску, Жильяр всецело жертвовал собой для Семьи, хотя ему, как иностранцу ничего не стоило уйти от нее в первую же минуту. В момент ареста Гиббс не был во Дворце. Потом его уже не впустили. Он настойчиво стал требовать пропуска и подал письменное заявление, чтобы ему позволили учить Детей. […] Пять революционных министров не сломили воли упорного англичанина. Он соединился с Семьей, но уже в Сибири».
Впоследствии общение с Августейшими страдальцами глубоко повлияет на их мировоззрение. Так, Сидней Гиббс примет монашество и откроет в Оксфорде первый русский православный храм, а Пьер Жильяр женится на няне Царских детей Александре Теглевой и напишет книгу, посвященную своему общению с Государем и его семьей.
Как же учились Царские дети? Как и в любой семье, их успехи по разным предметам были неодинаковы. Пьер Жильяр отмечал, что Великая княжна Ольга была весьма одаренной и «всегда умудрялась взглянуть на вещи под совершенно неожиданным углом зрения. Я хорошо помню, – пишет он, – как на одном из наших занятий по грамматике, когда я объяснял свойства глагола и правила употребления вспомогательных глаголов, она внезапно прервала меня: – Я поняла, месье. Вспомогательные глаголы – это слуги смысловых. И только бедный «avoir» должен все делать сам». Совсем другой была Великая княжна Татьяна. Она хоть и не блистала яркими талантами к учебе, зато была очень усидчивой и внимательной.
Иногда успехам в учебе мешала детям и избалованность, которой они были совсем не чужды. Особенный подход, как вспоминал Сидней Гиббс, пришлось находить в занятиях с Великой княжной Анастасией:
«С этой крохотной великой княжной не всегда было легко заниматься…Поскольку я изучал этические науки и получил ученую степень по этим дисциплинам, а позднее прослушал курс по детской психологии, я применял как можно больше новшеств. Как правило, у нас получались чудные уроки, но порой возникали грозы».
Так, однажды из-за средне выученного урока Гиббс не поставил «пятерку» Анастасии. Не сказав ни слова, Великая княжна вышла из класса, а затем вернулась с огромным букетом цветов. Приветливо улыбаясь, она с надеждой спросила: «мистер Гиббс, Вы не исправите отметки?» Но строгий англичанин остался непреклонен.
Вынужденные трудности возникали и с образованием Цесаревича Алексея. Из-за своей неизлечимой болезни – гемофилии – он иногда месяцами не мог приступать к учебе, и Пьер Жильяр, став постепенно не только учителем, но и наставником Алексея Николаевича, применял все свое умение, чтобы находить с маленьким страдальцем общий язык и заглянуть в его душу:
«У него был острый и пытливый ум. Иногда он удивлял меня своими совсем не детскими вопросами. Мне не составляло труда поверить, что те, кто должен был по долгу службы приучать его к дисциплине, подпадали под его обаяние и не могли противиться его желаниям. Под маской маленького капризного существа я обнаружил очень доброго, чувствительного к страданиям других и нежного ребенка».
Когда для Царской семьи началось время испытаний, не все учителя смогли остаться с ней. Но Августейшие родители не растерялись и взяли на себя часть обязанностей по учебной программе: Государь взял на себя историю и географию, Александра Федоровна – Закон Божий, а с другими предметами помогали лица из Свиты. Когда Августейшие узники оказались в Тобольске, в обучении детей семье оказала большую помощь сестра милосердия Клавдия Михайловна Битнер (1878 - 1937). Она приехала в Тобольск навестить начальника охраны Царской семьи Евгения Степановича Кобылинского, но была приглашена Императрицей помочь в обучении детей, и не смогла отказать.
«Я любила больше всех Алексея Николаевича, - расскажет она позже следователю Соколову. – Это был милый, хороший мальчик. Он был умненький, наблюдательный, восприимчивый, очень ласковый, веселый, жизнерадостный. Он был способный от природы, но был немножко с ленцой. Если он хотел выучить что-либо, он говорил: "Погодите, я выучу". И если действительно выучивал, то это у него оставалось и сидело крепко».
Любимым же учителем Цесаревича можно назвать преподавателя по русскому языку и литературе Павла Васильевича Петрова (1858-1918). Именно о занятиях с ним он чаще всего упоминает в своем дневнике, и скучал, когда они долго не виделись. К сожалению, когда Царская семья была арестована, Петра Васильевича с ними не оказалось. Он серьезно заболел, и с тех пор их общение с Цесаревичем Алексеем продолжалось лишь в письмах, которыми они довольно часто обменивались. Алексей рассказывал последние новости, а пожилой учитель не забывал похвалить воспитанника: «Вы пишете и излагаете почти без ошибок, и это не может не радовать мое учительское сердце», - писал он Цесаревичу.
Когда весной 1918 года Царская семья окажется в Екатеринбурге, то большевики уже не допустят к ней многих верных слуг. Не смогли присоединиться к ним и верные учителя Пьер Жильяр и Сидней Гиббс. День прибытия поезда в Екатеринбург стал последним, когда они видели Царских детей.
«Около 9 часов утра к поезду подогнали несколько повозок, и я увидел, как к вагону, где ехали дети, подошли четверо мужчин. Через несколько минут я увидел, как мимо моего окна прошел Нагорный [матрос, «дядька» Цесаревич Алексея] с больным ребенком на руках. Позади него шли великие княжны, нагруженные дорожными кофрами и маленькими сумками с личными вещами. Я попытался выйти, но меня грубо оттолкнули внутрь вагона. Я вернулся к окну.Татьяна Николаевна шла последней, неся свою маленькую собачку и с трудом волоча тяжелый коричневый чемодан. Шел дождь, и я видел, как ее ноги утопали в грязи. Нагорный пытался прийти к ней на помощь, но его грубо оттолкнул один из комиссаров. Несколько минут спустя повозки с детьми направились к городу. И я даже не подозревал, что никогда больше не увижу их, этих людей, среди которых провел столько лет!» (из воспоминаний Пьера Жильяра).
Единственным утешением в окружении озлобленной охраны Ипатьевского дома для Царской семьи станут вечера семейного чтения, когда Государь читал вслух какую-нибудь интересную книгу. Каждый день семья старалась читать и Библию. Так это было и в последний день перед их гибелью, о котором мы знаем из дневника Александры Федоровны:
«Все выходили гулять утром на 1,5 часа. Ольга и я готовили наши лекарства. Т<атьяна> читала мне Дух<овное> чтение. Они вышли гулять, Т<атьяна> оставалась со мной, и мы читали: Кн<игу> пр<орока> Амоса и пр<орока> Авдии. Плела кружева…»
